Особенности интонации заикающихся и приёмы её коррекции.
* * *
Речь нормального человека обладает богатой шкалой выразительности. Напротив, для речи человека, страдающего каким-либо видом психофизического или социального расстройства, характерно нарушение того или иного, а иногда и всех факторов музыкальности языка.
У заикающихся людей нарушены ритм, мелодия, динамика речи.
Интонацию нельзя рассматривать отдельно от таких важнейших аспектов речевого общения, как мимика, поза, взгляд, жест. Как известно, в норме все задействованные элементы задействованы в речевом общении. Они как бы взаимно дополняют друг друга. При заикании разрушается единство, целостность различных сторон речевой коммуникации, процесс общения оказывается нарушенным.
Заикание, прежде всего, сказывается на темпо-ритмическом рисунке фразы. Темп речи, как правило, убыстренный, обусловлен желанием сообщить необходимые сведения в промежутке между судорогами, скорее «отговорить», окончить тяжкий труд, которым является в этих условиях речь. Заикающихся подгоняет тревога, волнение, связанные с актом речи. Темп неровен и может значительно измениться даже в одной фразе.
Речевые судороги дезорганизуют и ритмическую сторону речи. Речевой поток может неожиданно прерываться, что в свою очередь ведёт к нарушению синтагматического и психологического паузирования. Исчезает упорядоченность, стройность речевого потока, его звучность. В речи заикающихся царит хаос, который особенно ощутим, когда они стоят перед необходимостью развёрнутого высказывания. Из-за стремления скрыть дефект от окружающих возникает нечёткая артикуляция, причём согласные утяжеляются, а гласные как бы «цедятся» сквозь зубы.
Купол практически перестаёт использоваться как резонаторная полость, и в целом создаёт впечатление «каши во рту».
Нечёткая артикуляция с одной стороны и присущие заикающимся тревога и страх с другой, влекут за собой хронические голосовые зажимы. В результате чего звучание переводится, в основном, в верхний голосовой регистр. В речи заикающихся, как правило, недостаточно представлен низкий голос с грудным звучанием, а также средний голос с хорошо развитым головным и грудным звучанием. Крайне неэффективно задействованы диафрагмальная опора, нижние резонаторы, что увеличивает нагрузку на голосовые связки. В большинстве случаев такая речь представляет собой «шелест на связках», при котором воздушная струя расходуется крайне неэкономно. Даже при отсутствии явной инспирации, заикающиеся обычно ощущают во время речи постоянный недостаток воздуха. Дополнительный вдох перед синтагмой вряд ли может существенно облегчить их страдание, которое объясняется не только недостатком воздуха, сколько неэкономным его использованием, толчкообразным выдохом.
Таким образом, существенной стороной рассматриваемого дефекта является деформация темпа и ритма речи (речевой плавности), что на фоне постоянного эмоционального напряжения, тревоги, страха во время речи ведёт к нарушению многих других сторон интонации: паузирования, мелодики, динамической гармоники и т.д. У заикающихся нарушены, по существу, все характеристики музыкальности языка. Это становится особенно заметным при замедленно темпе.
Логопед должен убедить пациента, что при правильной интонации замедление не ведёт к монотонности речи, а, наоборот, может помочь передать смысл и чувство.
Возвращаясь к особенностям интонации речи заикающихся, отметим, что они обычно теряют способность к эмоциональной окраске речи и изъясняются с помощью заученных, застывших интонационных схем и шаблонов. Как правило, у заикающихся нарушено живое общение с собеседниками. Их лица во время речи анемичны, жест отсутствует, глаза избегают собеседника, не оживлены передаваемой мыслью, «не говорят».
Крайне зависимые от внешней оценки, заикающиеся боятся заявить о себе, в их речи не ощущается личностное присутствие, отношение к высказываемому. У нормально говорящих людей крайне велика вариабельность интонационного рисунка, который зависит от конкретной ситуации общения, эмоционально состояния, интересов, способностей, мировоззрения, характера, типа нервной деятельности.
А у заикающихся, несмотря на значительные личностные различия, эта вариативность очень мала. Их речь имеет крайне ограниченный подтекст.
Подтекст – это неявная, но внутренне ощущаемая жизнь человеческого духа.
Подтекст неразрывно связан с мотивом – побудительной силой высказывания, с тем, что я хочу выразить. Это «хочу» бывает глубоко запрятано. Без «хочу» нет подтекста.
Для того, чтобы общение состоялось, необходим волевой посыл, обращённый к слушателю. Говорящий не просто сообщает собеседнику о своих мыслях и чувствах, а реально переживает их, стремясь зажечь слушателя своими чувствами, убедить их в истинности своих утверждений.
Слова, не освещенные правдой человеческих чувств, представляют собой лишь ряд пустых звуков.
В каждом человеке живёт стремление сообщить миру о своих мыслях, чувствах, отношении к происходящему.
Но если «хочу» здорового человека реализуется в повседневном общении, то у заикающихся вместе с внутренним намерением высказаться существует уверенность в безнадежности осуществления этого желания, что становится для них источником страданий и, в конечном счёте – невротизации. С возрастом заикающиеся чаще всего примиряются со своим положением, не так болезненно его переживают и в процессе вынужденного общения всё чаще руководствуются вместо императива «хочу» императивом «надо», причём рядом с «надо» по-прежнему живет «не могу».
Речевой сигнал (высказывание, сообщение), являясь системой знаков разных уровней организации, несёт информацию двоякого рода.
Во-первых, это собственно вербальная информация, основным носителем которой является слово, точнее, заключённое в нём понятие. Ответственность за такого рода информацию несёт левое полушарие.
Во-вторых, эмоциональная сторона речевого сигнала, определяющая интонационную окраску речи, - подтекст, заключающий в себе отношение говорящего к сказанному, но не находящий выражения в самих словах. Такая информация получила название экстралингвистической. Управление ею осуществляет правое полушарие мозга.
Оба полушария головного мозга интегрируются в единую функциональную систему, хотя каждое из них имеет свои специфические внешние каналы передачи информации. Так, вербальная система, представленная посредством объективных кодов (слов), использует преимущественно артикуляционный аппарат при минимальном участии интонации. Экстралингвистическая система, отвечающая за эмоциональную окраску речи, использует, по-видимому, другие механизмы, сопутствующие речи и влияющие на неё.
Практические наблюдения показывают, что интонированная речь всегда сопровождается мимикой, жестом, движением головы и пр. Чрезвычайно важным для логопедической практики является и обратное утверждение, что интонированная речь невозможна без этих сопутствующих движений.
Напрашивается также гипотеза, что именно сопутствующие движения определяют механизм формирования интонационно окрашенной речи. При этом мы имеем не только в прямом смысле – рук, плеч, мышц лица, груди, которые могут приводить к изменению резонансных характеристик речевого аппарата, но также напряжение и расслабление мышц гортани или голосовых связок, определяющих частоту основного тона, тембр голоса и т.п. Эти многочисленные и разнообразные движения позволяют сравнить аппарат речи здорового человека с музыкальным инструментом типа электрооргана, где возможны рычаги, клавиши и педали дают возможность придать основной мелодии новую богатую аранжировку и иногда до неузнаваемости изменяют её.
К этому следует добавить, особо выделив его значение, так называемый «язык глаз». В норме взгляд – своеобразный интонационный включатель. Можно сказать, что любое общение начинается с разговора глаз. Зачастую люди умеют «говорить глазами» красноречивее, чем словами. Изменение выражения глаз органически вплетается в интонационный рисунок речи, пробуждая язык мимики и жеста. Только при этих условиях оказываются задействованными информационные каналы обоих полушарий, и мы получаем внятную, осмысленную, эмоционально окрашенную речь. Это норма.
При заикании сам факт существования речевых судорог приводит к целому ряду речевых и личностных нарушений, что вынуждает заикающихся во время речи одновременно думать о том, что сказать, как сказать и что о них подумают окружающие. Речь, становясь тяжким трудом, ставит перед необходимостью передать хотя бы элементарное содержание высказывания; тут не до позы, взгляда, мимики, жеста. Постепенно они перестают использоваться в акте коммуникации, речь заикающихся становится почти полностью обездвиженной.
* * *
В одной из первых коррекционно-воспитательных бесед мы разъясняем, что интонировать – не значит украшать речь, что только используя интонационные возможности языка можно точно передать смысл сказанного (подтекст), что если интонация не откорригирована, то речь остаётся неполноценной, корнями уходит в заикание. Заикающиеся начинают понимать, что нарушение интонации является частью структуру дефекта, и без её коррекции нельзя достичь исцеления. В беседе мы отмечаем, что интонация заикающихся нарушена столь значительно, что это заметно не только на уровне минимальной интонационной единицы текста-синтагмы, но и на уровне звука, слога, слова.
Сказанное позволяет оценить объём, содержание и необходимость занятий по коррекции интонации. Мы считаем, что эта работа также важна, как работа, направленная на устранение речевых судорог и коррекцию личности. Она ведётся сразу в нескольких направлениях:
Мы относимся к интонационной стороне речи, как к живому организму, который трудно было бы настроить по частям (по узлам), как это делается со сложными машинами в технике.
«Целостный по природе, он работает комплексно, по механизму «цепного рефлекса».
Работа сразу в нескольких направлениях – одна из особенностей предлагаемого нами подхода к коррекции интонации.
Другой особенностью является то, что во время занятий мы широко используем движения, и, прежде всего движения рук. Уже с первых дней, начиная с постановки голоса и коррекции звука, вводятся жестовые знаки, речь соединяется с движением. Это чрезвычайно важно в связи с формированием подтекста, поскольку, как известно, в проявлении всякой эмоции важнейшую роль играют двигательные реакции.
Занятия интонационной стороной речи мы начинаем с первых же дней лечения. Эта работа ведется постоянно в процессе всего основного курса и продолжается в течение одного года диспансерного наблюдения на поддерживающих микрокурсах и в домашних условиях.
Здесь мы рассмотрим систему приёмов коррекции интонации, рассчитанную только на основной курс лечения. Она включает несколько самостоятельных этапов.
Работа со звуком.
Внимание пациентов обращается, прежде всего, на то, что основа их будущей интонированной речи в звуке, в его красоте, лёгкости, полётности, эмоциональной окраске.
К. Чарели, говоря о сценической речи, отмечал:
«Каждый человек обладает своим, одному ему присущим тембром голоса, и задача занятий развить, укрепить, улучшить его».
В работу по воспитанию речевого голоса он включил постановку
1. Правильного дыхания.
2. Артикуляции.
3. Резонирования.
4. Выразительных средств голоса.
При этом специально подчёркивал, что «навыки правильного звучания отрабатываются и доводятся до автоматизма в процессе многократных целенаправленных занятий, а при их отсутствии утрачиваются навсегда».
В своей логопедической практике при постановке голоса мы в значительной мере опираемся на приёмы, открытые отечественными и зарубежными специалистами. Мы также постоянно повторяем лечащимся, что вновь приобретённый навык правильного звукоизвлечения должен быть полностью автоматизирован. Иначе вся работа окажется бесплодной. Необходимо иметь в виду, из-за постоянных зажимов мышц грудной клетки и шейной мускулатуры , используют в основном верхнее и среднерёберное дыхание, при котором голосовой аппарат работает с большим напряжением.
На фоне мышечного расслабления проводятся упражнения по развитию нижнерёберного дыхания и нижних резонаторов. Упражнения позволяют поставить голос на опору, тем самым снять завышенное звучание и сформировать длительный экономный выдох.
При постановке голоса мы помогаем вызвать, а затем запомнить ощущение открытой глотки. Этого можно добиться через артикуляцию, поскольку движения рта и лицевых мышц более произвольные, чем движения мышц гортани. При свободной артикуляции с расслабленной нижней челюстью и голос звучит свободно.
Во время тренировок нужно, чтобы пациенты сами увидели, как плохо и тяжело звучат гласные звуки, когда рот недостаточно открыт. С помощью правильной артикуляции на гласных У, О, А, Э, И, Ы, что вызывает непроизвольное движение мышц гортани, мы приучаем заикающихся «атаковать» звук на стаккато слабой доли без крика, легко и непринуждённо. Понимая, как нужно открывать рот, и услышав свободное звучание голоса, пациенты самостоятельно стараются найти и находят это оптимальное положение. Затем они обучаются так же легко «атаковать» звук в сильной позиции.
Добиваясь правильного звучания голоса, мы одновременно фиксируем внимание на высоте тона, т.к. заикающиеся обычно стремятся к его завышению, что вызывает напряжение голоса. Если с самого начала не научить их использовать низкий голос, а опираться на средний, то они по привычке переводят голос на верхнее звучание и на связки. В процессе работы над звуком мы наглядно показываем, что использование низкого, а затем среднего голосовых регистров ведёт не только к голосовой свободе, но и к красоте звучания.
«Особенно для русских голосов, - говорил К. С. Станиславский, - важно говорить на низких тонах и надо бояться открытых вульгарных звуков».
Известно, что когда голос уже звучит на опоре и не зажат, звуки сначала произносятся как бы механически, в них нет жизни. Поэтому необходимо снова и снова уточнить артикуляцию, по Д. Е. Огороднову: «Артикуляция – это своего рода жестикуляция, только более тонкая и богатая. Техника артикуляции определяет технику дикции».
Опираясь на характеристику звуков речи с точки зрения эвфонии (науки о благозвучии), мы говорим о том, что каждый звук имеет только ему присущую красоту, свою «душу».
Мы стараемся сформировать это ощущение и связываем звуки с определённым кодовым знаком и мимикой. Например, гласный У изображается в виде рупора, уводящего звук в бесконечность; О – солидный, объёмный («толстый») звук в виде широкого круга; А – солнечный, радостный – движением рук в виде расходящихся в обе стороны лучей и т.д.
Уже на этом этапе должна закрепляться память о свободе звукоизвлечения.
Параллельно необходимо развивать и речевой слух, который, как правило, страдает при заикании.
Умение слышать достоинство и недостатки своего голоса, как и других людей, является обязательным условием успешной коррекции интонации. Мы сразу же привлекаем внимание заикающихся к звучанию их собственной речи, просим произносить звуки как можно тише и сами стремимся к этому. В атмосфере тихого пения, тихой выразительной речи, пациенты всё время должны как бы прислушиваться. Слух в этом случае обостряется, работает более активно. Световые раздражители играют отвлекающую роль, и мы иногда предлагаем заикающимся слушать себя с закрытыми глазами во время аутогенной тренировки.
С этой целью рекомендуем наблюдать за речью окружающих людей, что позволяет сравнить интонационно окрашенное и монотонное звучание. Кроме того, мы стремимся обогатить их пассивный интонационный словарь, предлагая прослушивать записанные на плёнку речи чтецов, актёров.
Именно в это время уместно начать разговор о том, что «настоящий ритм» - не скороговорка, а наоборот: «чем выше ритм, тем медленнее мы говорим».
Как указывал К. С. Станиславский, «торопливость, нервность, болтание слов, выплёвывание целых фраз не только затушёвывает смысл, но совершенно уничтожает его», а «нервность говорящего только раздражает слушающих, неясное произношение злит, т.к. заставляет их напрягаться и догадываться о том, чего они не поняли…
Суетливость тяжелит речь, облегчает же её только спокойствие и выдержка».
Во время работы над интонацией мы продолжаем разговор о главном в ней – подтексте. Работу эту следует начать со звука и проводить параллельно с занятиями по внутреннему раскрепощению заикающихся. Мы всё время подчёркиваем, как важно при диалоге участие глаз.
Молчание – тоже речь. «Ваши глаза должны говорить, должны слушать», - говорим мы пациентам. Обучая их этому, мы косвенно выходим на коррекцию личностных отношений, формируя способность к адекватной реакции на речь собеседника.
Логопед просит пациента передать глазами какую-либо информацию: согласия, несогласия, приветствия, прощания и пр. Заикающиеся начинают понимать, что это невозможно сделать без помощи глаз, которые в свою очередь включают микродвижения.
Этому способствуют также занятия по пластике, в частности, основанные на так называемой образной провокации, когда внимание пациентов фиксируется на предлагаемом образе (например, воображаемый стеклянный шар, который нужно переложить с руки на руку; сильная струя воздуха, меняющая своё направление относительно тела; движения пальцев, превращающихся то в паука, плетущего паутину, то в струйки дождя, то в танцующих человечков, и др. пантомимические фигуры). Такой игровой метод позволяет соединить звук с движением, а, следовательно, обогатить интонационную окраску речи. С этой целью мы используем пантомимические упражнения системы Е.А.Харитонова (см. примечание 5). Важно отметить, что, предлагая их, он стремится не к красоте и отточенности каждого движения, что могло бы явиться моментом, закрепощающим заикающихся, а только к тому, чтобы помочь в движении обрести внутреннюю свободу.
На фоне раскрепощающих пантомимических упражнений мы предлагаем пациентам выразить разные чувства: гнев, восхищение, неприязнь, используя только один звук. Так, звуком Р можно выразить агрессию и т.п. Итогом этого этапа работы является умение заикающихся свободно извлечь эмоционально окрашенный звук, используя нижний голосовой регистр, и осознать, что рождение такого звука возможно только в соединении со взглядом и движением (мимика лица, плеч, рук).
Все упражнения на этом и последующих этапах состоят из трёх основных компонентов:
================== ЧАСТЬ 2======================
Работа со слогом
Слог – минимальная произносительная единица. Звуки, входящие в слог, характеризуются максимальной слитностью и взаимосвязанностью. Центром, вершиной слога является обязательный в русском языке гласный звук. Согласный находится в полной зависимости от гласного и появляется в процессе огубления его гласным звуком.
Н.И.Жинкин отмечал, что при заикании нарушается не только слоговая динамика (слогодвижения), но и синтез слога. Так, центром слога у заикающихся становится не гласный, а согласный звук, на котором они фиксируются. И даже, когда нет речевых судорог, первые согласные звуки синтагмы произносятся жёстко и нередко с мало заметным выделением.
Все упражнения, исполненные на 1-м этапе, должны быть проведены и в работе со слогом. Затем переходим к отладке синтеза слога. Для этого предлагаем заикающимся объединить слогопроизношение со свободным движением рук и туловища. Заикающиеся начинают понимать, что согласного звука как самостоятельной единицы нет. В дальнейшем навык нормального произношения слогов автоматизируется.
Другая задача этого этапа – отработка техники свободного звукоизвлечения, понижение и повышение высоты тона, тихого или громкого звучания, а также работа над подтекстом.
Коррекция интонации на ровне слова.
Чтобы заикающиеся передавали смысл слова не только за счёт его звукового состава, но и за счёт интонационных красок, мы используем те же методические приёмы, что и в работе со слогом и звуком. Прежде всего, переносим навыки правильной голосоподачи со звука и слога на слово. Уточняем артикуляцию, чтобы все гласные звуки, произносимые в слове, сохраняли благозвучие, теплоту. Обращаем внимание на то, что красота звучания связана с правильным произнесением гласного звука, особенно если он находится в сильной позиции. Учим по-разному распределять звуки в пространстве, направлять их то дальше, то ближе, произносить громче или тише.
Работа со словом требует новых приёмов. Существенным недостатком в речи заикающихся является недостаточность перепадов частоты основного тона. Для того, чтобы устранить его, мы разъясняем, что в каждом слове (а слово вне контекста – синтагма) мелодическая кривая совершает восходяще-нисходящее движение, рисунок которого зависит от типа синтагмы. Знакомим лечащихся с основными типами синтагмы, сообщаем о том, что их главными интонационными характеристиками являются те, которые передают значение завершённости, незавершённости вопроса и выделения. Изменение частоты основного тона происходит от некоторой средней частоты (как правило, это типичная для человека частота основного тона). Так, интонация завершённости отличается сильным понижением частоты основного тона на последнем ударном гласном синтагмы. Вначале усваивается такая интонация. При этом движение голоса связывается с движением руки. Вместе (с движением) с произнесением синтагмы рука движется вниз и одновременно понижается частота основного тона. Движение руки может заменить мяч, который «бросается в пол».
Для вопросительной интонации характерно повышение частоты основного тона на ударном гласном последнего слова синтагмы. Если за ударным гласным в последнем слове синтагмы следуют еще и безударные, то здесь происходит понижение частоты основного тона, однако гораздо меньше, чем то, которое наблюдается при интонации законченности. В ходе обучения вопросительной интонации, рука совершает круговое движение. Она направляется («бросает» вопрос) в сторону собеседника, поднимаясь вверх на завершающей фразе вопроса. Это её движение можно проводить с мячом.
Интонация незавершённости похожа на вопросительную интонацию, только рука в конечной фазе движения поднимается более плавно и менее высоко.
При восклицательной интонации рука (мяч) устремляется вверх. За движением руки следует голос.
Работа по коррекции основных мелодических рисунков слова позволяет избавиться от их монотонного произнесения, но, к сожалению, заикающиеся всё ещё не способны использовать подтекст. В минуты наиболее сильного эмоционального подъёма крайне увлечённые передаваемой мыслью заикающиеся начинают жестикулировать, их глаза оживлены. В этот момент как бы растормаживается их правое полушарие, снимается блокада с каналов экстралингвистической информации, появляется способность интонировать. Тут очень важно осознание того, что и до лечения существовала возможность яркой эмоциональной речи. В беседе мы это особо подчёркиваем.
Становится очевидным, что необходимо вызвать к жизни эту почти не используемую ими способность. Для того чтобы добиться такого эффекта, возвращаем заикающихся к истокам развития речи, к онтогенезу, к времени бурного накопления интонационного словаря, когда ребёнок передаёт смысл высказанного в меньшей степени звуковым составом слова, в значительно большей – жестом, мимикой, позой, взглядом, мелодикой.
Эта работа выполняется следующим образом. Мы просим по возможности ярко, живо представить себе какой-то предмет, а затем гротескно изобразить его, использую приёмы пантомимы, одновременно беззвучно артикулируя. Затем предлагаем повторить то же самое ещё более раскрепощённо и с голосом. В связи с необычностью задания, переключением на эмоции, вместе с гротескным жестом, мимикой, раскрепощённой позой становится невозможным «механическое» произнесение слова. Наступает момент, когда заикающийся обретает способность передать смысл слова, используя не только его звуковой состав, но и яркую живую интонацию. Аналогичными упражнениями мы пытаемся достигнуть того, чтобы точная интонация при произнесении соответствующего слова зафиксировалась в памяти.
В дальнейшем пациенты произносят это слово, повторяя рождённую ими интонацию по памяти и сопровождая слово редуцированным жестом, к которому прибегают все нормально говорящие люди. Вначале используются слова, позволяющие вызвать наиболее яркие, образные представления (например, солнышко). Фигурируют и слова-антонимы (маленький - большой, сладкий – горький). Обычно после первой недели работы эти задания довольно легко выполняются. Далее теми же приёмами и в той же последовательности обучаем голосом передавать более тонкие оттенки значений (например, маленький – побольше – большой – огромный).
По мере того, как развивается способность за счёт богатства голосовых красок передавать буквальный смысл слова, на первое место выступает подтекст, и постепенно к пациентам приходит умение словом выражать его скрытый смысл. Так мы, наконец, получаем живое звучание слова.
Работа с синтагмой, состоящей из двух и более слов.
К этому времени заикающиеся уже усваивают мелодические рисунки интонации завершённости, незавершённости, восклицания. Нам остаётся познакомить их только с мелодическим рисунком интонации выделенности.
Для синтагмы, обладающей этой интонацией, типичен рисунок, похожий на рисунок завершённой синтагмы. Различие состоит в том, что степень понижения частоты основного тона на ударном гласном последнего слова (интервал падения тона) оказывается в этом случае более значительным, чем в синтагме с интонацией завершённости. Для описания мелодики существенно также, в каком месте фразы расположен мелодический максимум, т.е. самое высокое значение частоты основного тона. Оно может появляться в разных местах синтагмы в зависимости от того, какое слово выделено. При тренировке интонации выделенности рука мягко поджимается вверх до мелодического максимума, затем падает. Голос повторяет движения руки.
Во время тренировок мы предлагаем заикающимся двусоставные предложения и постепенно усложняем их. Вначале описанным выше способом работаем с каждым словом синтагмы, проводя интонационный анализ. Просим пациентов отстучать ритм каждого слова, изобразить его гротескным жестовым рисунком, знаком, поём это слово на придуманную нами мелодию и т.д. После нескольких повторений, когда мелодический рисунок слов хорошо усвоен, они объединяются в интонационные единства, но при этом сохраняется неповторимость интонационного звучания отдельного слова.
На следующем этапе даётся задание, не прибегая к интонационному анализу синтагмы, произносить синтагму сразу целиком, но синхронизируя произнесение каждого слова в её составе с редуцированным жестовым знаком. Жестовые знаки не предлагаются нами, они рождаются в процессе речи. Эти знаки помогают активизировать правое полушарие, передать внутреннее видение мира, живущее в форме зрительных представлений, закодированных в головном мозге. Постепенно жестовые знаки, которые синхронизируются вначале с каждым словом синтагмы, трансформируются в жест. А возвращение точного жеста – это, по сути, возвращение эмоциональной окраски речи.
Значительно облегчает работу над интонационной стороной речи предложенный нами способ коррекции заикания, основанный на синхронизации речи с движениями пальцев ведущей руки, которые диктуют ритмико-интонационный рисунок фразы. Данный способ позволяет с первых дней занятий устранить речевые судороги практически у всех заикающихся, без чего затруднена коррекция интонации. Кроме того, он корригирует такие компоненты интонационной стороны речи, как темп, ритм, логические ударения, паузацию. Именно от скорости и ритма движений пальцев руки зависят темп и ритм речи заикающихся. Поскольку темп и ритм движения пальцев у заикающихся не нарушены, то «говоря» с рукой в течение более полугода, они постепенно налаживают темп и ритм речи, а также слитное произнесение слов в речевом отрезке.
Следует подчеркнуть, что на всех этапах формирования нового речедвигательного навыка «говорящая» рука похожа на руку пианиста в том смысле, что каждый палец должен как бы извлекать звуки разной длительности и интенсивности. Если при синхронизации слогов с движениями пальцев руки в синтагме будет формироваться равное давление пальцев на поверхность, это приведёт к равномерной монотонной речи.
Более сильным нажатием пальца, длительностью произнесения и голосом выделяются все сильные позиции в синтагме, эта работа начинается с первого дня формирования нового речедвигательного навыка, когда пальцы ещё не способны к быстрому переключению от движения к движению, и темп речи, соответственно, несколько замедлен. В это время особенно эффективна работа по выделению логических ударений. От синтагмы к синтагме пальцы находят их. Следовательно, одновременно решается вопрос наладки и этой интонационной стороны речи.
Такой способ лечения позволяет наладить и паузацию. По правилам руки, начало каждого первого слога синтагмы выделяется как более сильным и длительным нажатием большого пальца, так и более чётким произнесением. Необходимость синхронизации нажатия первого пальца в начале каждой синтагмы с акцентированным произнесением первого слога требует (по крайней мере, в начале работы) времени, концентрации внимания, остановки. Таким образом, налаживаются не только свободное произнесение каждой синтагмы, но и паузация. С налаживанием паузации появляется мера, а всё, что ощущается слухом как мера, фактически является ритмом. Ещё в древности именно ритм считали одним из основных источников приятности и красоты речи. А.Н.Ухтомский своё отношение к ритму определил словами: «Его Величество! Его Высочество ритм!».
Появление стройной ритмической организации речевого процесса – одно из первых свидетельств возвращающегося к заикающимся здоровья. Если ранее речь представлялась хаотическим нагромождением утяжелённых звуков, и оттого положение казалось безвыходным, то появление пауз, которые мы к тому же используем для расслабления и успокоения, дают ощущение порядка, спокойствия.
Подводя краткие итоги, отметим, что в результате проделанной работы пациенты осознают, что речь живёт по своим законам. Так, для свободного голосового звучания необходимо использовать опору и ощутить открытую глотку. Каждый гласный звук имеет свой характер. Если исключить йотированные звуки, то гласных всего 6, а правила их произнесения нетрудно запомнить. Весь речевой поток разделяется паузами на синтагмы, в которых содержатся 5…9 слогов (правильное произнесение слогов уже освоено). Каждая синтагма, в свою очередь, живёт по определённым интонационным законам, которые тоже просты и легко выполнимы. Заикающиеся с удивлением отмечают простоту выполнения речевых заданий, и речь начинает восприниматься ими как автоматизированный поток слогов, которые объединяются в различные последовательности-синтагмы.
Работа над интонацией даёт новое понимание самого процесса речи. Сложный процесс распадается на ряд простых, хорошо усвоенных и повторяемых задач. Единственное, что не живёт в этом потоке по законам – это подтекст. И чем лучше усвоены законы, тем больше лечащиеся освобождаются для импровизации, для творчества. Мы считаем это тем более важным, что, занимаясь коррекцией интонации, косвенно корригируем личность, выводя заикающихся на истинное общение. В процессе коррекции интонации у них повышается самооценка. Свободное голосовое звучание возвращает человеку уверенность. Речь начинает приносить спокойствие и радость, новое понимание себя. Значительно усиливается активность пациентов в процессе лечения, что, в конечном счёте, гарантирует успех.